История Пинска

 Историю Пинского Богоявленского монастыря оставил нам в наследство в конце 19-го века священник Минской епархии Ан­дрей Миловидов. Он занимался церковным историчес­ким прошлым Пинщины. Его перу принадле­жит исторический очерк, посвященный монастырю. Частично он был опублико­ван в «Минских епархиальных ведомостях». Этот очерк послужил основой для его сообщения на археологичес­ком съезде в городе Риге 11 августа 1896 года.

«Широко и далеко раскину­лось Поприпятское Полесье. Прорезали его многочислен­ные реки и реченьки, заполни­ли вековые леса и непроходи­мые болота. И теперь еще там есть места, куда не ступала нога человеческая, а прежде, в старину, воды там было еще больше, леса и болота были недоступнее, так что реки слу­жили почти единственными пу­тями сообщения.

Несмотря на это, Полесье очень рано сделалось местом оседлости для русских славян. Плывя на своих челнах с Днеп­ра по Припяти и ее притокам, они оттесняли тамошних жите­лей-литовцев, занимали более удобные места, где и основы­вали свои укрепленные посе­ления - города.

Одним из таких древних русских городов, сохранивших­ся досель на Полесье, явля­ется город Пинск. Лежит он, как оазис среди пустыни, в самой глубине Пинских болот, где по­чва едва возвышается над уровнем моря и большую часть года бывает залита водою. Много веков и политических бурь пронеслось над этим го­родом, много претерпел он раз­ных невзгод и перемен. Стано­вясь известным по летописям в конце XI века как пригород более древнего города - Турова, Пинск в XIIвеке становит­ся столичным городом самостоятельного Пинского княже­ства и вскоре присоединяет к себе Туров.

В половине XVI века Пинск был уже обширный, торговый, богатый и вполне русский го­род. В нем было 14 православ­ных церквей и 2 монастыря - Варваринский (женский) и Лещинский (мужской).

Церкви эти следующие: Дмитровская (соборная), Афанасиевская (замковая), Юрьев­ская, Николаевская, Воскре­сенская, Онуфриевская, Семе­новская, Стефановская, Троиц­кая, Михайловская, Спасская, Пречистенская, Ильинская и Феодоровская.

Жители его отличались преданностью православной вере и благочестием: они забо­тились об украшении своих храмов, делали щедрые вкла­ды в свои монастыри. Когда в том же веке польское прави­тельство, под власть которого перешел Пинск, начало вво­дить унию, то пинчане явились ревностными защитниками отеческой веры, но, несмотря на их упорное сопротивление, уния утвердилась в Пинске и на Полесье. Отнимая различными средствами, не исключая и кро­вавой расправы, православные храмы, польское правитель­ство и латинское духовенство для полного достижения своих намеченных целей стремились уничтожить и самые следы пре­жнего величия православия в Пинске. Но им не удалось, и че­ловеческие средства оказа­лись бессильными уничтожить вещественные памятники, быв­шие безмолвными свидетеля­ми былого православия.

Первое место среди них занимал Пинский Богоявлен­ский, бывший братский, мона­стырь.

С какой бы стороны вы ни подъезжали к Пинску, еще за пять и боле верст покажется господствующая над городом высокая белая церковь с готи­ческими башенками по углам и рядом с ней длинное мрачное здание. В этих зданиях, более поражающих своею величи­ною, чем красотою, опытный взгляд сразу узнает создание отцов иезуитов, не любивших прекрасного в самом себе, но умевших обратить на себя вни­мание и привлечь к себе наруж­ным величием своих дел. И действительно, громадная Пинская церковь, равная кото­рой по величине едва ли най­дется во всем Северо-Запад­ном крае, - это бывший иезу­итский костел с коллегией, а теперь православный Богояв­ленский второклассный мона­стырь. В иезуитских зданиях монастырь существует уже це­лое столетие и попал в них 29 мая 1800 года, переменив в городе два места.

Два раза он как будто со­всем кончал свое существова­ние и два раза возникал из раз­валин, вынес всю тяжесть польско-латинской унии и суще­ствует досель на славу право­славной церкви. История его представляет краткую летопись православия на Полесье за пос­ледние два века, летопись, мно­гие страницы которой написаны кровавыми буквами.

Воздвигнут был Богоявленский монастырь ревнителями пра­вославия в первые годы побрестской унии и построение его было вызвано потребностями времени. Как город многолюдный, бога­тый и известный своею преданностью православию, Пинск еще до 1596 года привлекал внимание латино-польской партии, по вну­шению которой пред самой унией в нем был поставлен епископом один из главных деятелей ее Леонтий Пельчицкий, которого сме­нили еще более ревностные униаты-епископы Иона Гоголь, под­писавший унию на соборе 1596 года, Паисий, Григорий и др. Означенные епископы прежде всего старались отобрать у право­славных церкви и обратить их в униатские. Так в самый год унии они уже отобрали для себя церкви: Дмитровскую (соборную), Варваринскую с монастырем и Пречистенскую.

Последнюю они сделали своей кафедрой и учредили при ней униатский мужской монастырь. Затем они направляют все усилия к обращению в унию знаменитого Лещинского монастыря, чего и достигают после упорной борьбы со стороны православного ду­ховенства.

С потерею Лещинского монастыря, когда она еще только пред­виделась, у пинских ревнителей православия возникла мысль создать Богоявленский монастырь.

На берегу Пины, за наружным замковым валом (близ перво­го набережного моста, где теперь дом еврея), был участок зем­ли, называвшийся «полозовским». Владелица его дворянка Раи­са Макарова Гаробурдина, жена Слонимского судьи, имела в нем деревянные жилые строения, куда и начала принимать пресле­дуемых униатами православных иереев и лещинских иноков, а потом выстроила для них кельи, и так негласно образовался мо­настырь. Отправляемое иноками в горницах Гаробурдиной бого­служение привлекло к себе пинских жителей, находивших в нем большое утешение.

Сколько времени продолжалось такое существование монас­тыря с домовой церковью, неизвестно, только в 1614 году стар­шие пинские мещане вместе с владелицей Гаробурдиной решили выстроить церковь отдельно и монастырь передать в ведение Ви-ленского братства, с которым находились в тесном общении. И вот 6 августа в 1614 году была заложена близ келий деревянная церковь во имя Богоявления Господня, и закипела работа, кото­рая производилась так спешно, что к 25 августа того же года цер­ковь была почти готова, и монастырь стал известным уже под име­нем Богоявленского.

Возникновение новой православной церкви и монастыря под­няло на ноги католическое и униатское пинское духовенство, а также и светское начальство. Еще во время постройки, совершав­шейся без ведома и разрешения униатского епископа Паисия, пос­ледний торжественно в своей кафедральной Пречистенской цер­кви проклял строителей, которые на это не обратили никакого вни­мания. Тогда Паисий подал в суд, обвиняя Гаробурдину в незакон­ных действиях. Но так как эти действия были вполне согласны с сеймовым постановлением 1609 года, запрещавшим насильно об­ращать православных в унию и отнимать церкви, выстроенные православными землевладельцами на собственной земле, то ему и было отказано.

Выведенный из терпения Паисий 13-го сентября в сообще­стве с Пинским старостою, подстаростою и писарем, забыв страх Божий и заповедь Христову о любви, набрал несколько сот своих крестьян, вооружил их и повел всю эту толпу, среди которой нахо­дились и духовные лица из униатов, к новому монастырю. Одни перелезли через монастырскую ограду, другие вломились в воро­та, и началось безбожное, постыдное разграбление церкви и мо­настыря: крыша на церкви была сломана и стены разобраны до основания, а бревна и доски пущены по реке Пине. Имущество церковное было забрано, образа и крест с церкви расколоты в щепы, а монахи и послушники избиты и изранены. Когда, по тре­бованию Гаробурдиной, явился ввозный (полицейский) для детельствования разграбления, то он от церкви нашел одни «штандари», а в монастыре все носило печать разрушения: в кельях были поломаны окна и двери, вырваны запоры, валялись изрубленные образа.

Надо добавить, что такое разрушение совершалось с похваль­бой и притом днем в субботу перед глазами праздной еврейской толпы. Гаробурдина подала жалобу в пинский суд, откуда дело перешло в Новогрудок, где уже лежал встречный иск Паисия, об­винявшего в своевольном без его разрешения основании церкви и монастыря на земле, принадлежавшей замку. Когда пострадав­шая по документам доказала, что постройка была произведена на родовом ее плацу и она согласна с сеймовыми постановлени­ями, Паисий перенес дело в виленский трибунал. Дело кончилось в 1618 году, и его ведение показывает со всею очевидностью, какая несправедливость и проволочка царили в польских высших судах того времени.

В то время, как светский виленский трибунал беспристрастно решил дело в пользу Гаробурдиной, сеймовый суд во главе с ко­ролем Сигизмундом IIIцерковь и плац Гаробурдиной с постройка­ми передал Паисию, с владелицы же предписал взыскать 43000 злотых, а все православные церкви с духовенством г. Пинска и его повета были подчинены Паисию.

Во все время судопроизводства монастырь продолжал, одна­ко, существовать. Собравшиеся и оправившиеся от побоев иноки по-прежнему в нем совершали богослужение, на что неоднократ­но указывал в суде Паисий, жалуясь, что доселе в строениях Га­робурдиной «своевольные чернецы перемешкивают» и что схиз­матики (православные) ходят к ним на всякое «своевольное набоженство» (богослужение), чем причиняют ему, владыке, большой ущерб и неприятность.

Православные Пинска всячески старались поддерживать су­ществование монастыря: делали вклады, записывали ему зе­мельные участки. Все это предвещало долголетнее существо­вание монастыря, но униаты, поддерживаемые латино-польским правительством, взяли верх, и монастырь - опора и надежда православных - насильственно прекратил свою жизнь. Но мысль о нем не умерла у православных; они о нем вспомнили, когда наступили лучшие времена.

В 1633 году, пользуясь восшествием на польский престол но­вого короля Владислава IV, даровавшего сначала много милос­тей православным, жители Пинска обратились к нему с просьбой, чтобы он утвердил в Пинске православное братство, разрешение на которое уже было получено от патриарха Константинопольско­го, и дозволил бы выстроить братский монастырь.

На эту просьбу последовало королевское утверждение Пин­ского Богоявленского братства и разрешение устроить монас­тырь с церковью, больницей и школой для обучения в ней дозво­ленным наукам и языкам - греческому, латинскому, польскому и русскому.

Вновь выстроенный монастырь помещался на конце города, близ самого городского наружного вала, был невелик, имел пер­воначально одну деревянную, во имя Богоявления, церковь (те­перь усадьба Марковских, где ими устроена часовня).

Но, несмотря на свою малость, он имел очень важное зна­чение: он был связующим звеном для многочисленных пинских братчиков и крепким оплотом православной веры.

Игумены монастыря с братством употребляли все усилия к защите и возвышению православия. Они содержали школу, гос­питаль, устраивали церкви, защищали их от униатов, обраща­лись с ходатайством за православием к польскому правитель­ству и к патриарху, укрепляли православных в борьбе с унией и католичеством, разъясняли вред и опасность унии.

Устроенная при монастыре и содержимая братством школа также приносила много пользы, содействуя просвещению пра­вославных и давая им ученых и деятельных пастырей.

С первых же дней своего существования Богоявленский мо­настырь сделался предметом особого ревностного попечения со стороны не только братчиков, но и всех православных Пинска и повета. В монастырь и братство начало поступать много пожерт­вований: жертвовали деньги, дома, плацы (земли). В хранилищах старинных бумаг до сих пор целы многочисленные завещания, в которых благочестивые пинские мещане и землевладельцы, ухо­дя с сего света и отказывая монастырю и церквам Пинским свои недвижимые имущества, под угрозою своего родительского про­клятия с того света и Божеского страшного суда наказывали де­тям быть верными православной вере и быть в послушании у от­цов духовных и отцов Пинского Богоявленского братства.

Таково было уважение к Богоявленскому братству и таков взгляд на него, как опору православия!

Но вскоре обстоятельства изменились.Владислав IV, милостивый к православным в первые годы своего царствования, даровавший им права свободного испове­дания, через 10 лет в отношении к ним резко изменился: под влиянием иезуитов начались снова притеснения православных, отнятие у них церквей и монастырей. Притеснения по вере вы­звали казацкие восстания, к которым примкнул и г. Пинск. В 1648 году при содействии казаков в нем вспыхнул открытый бунт, со­провождавшийся истреблением всего католического. Вскоре го­род штурмом взяли польские войска, предали его огню, и два дня по его улицам ручьями текла кровь православных. В эти кро­вавые дни сгорел и Богоявленский монастырь. Впрочем, благо­даря своему торговому положению Пинск скоро начал поправ­ляться, а объявленная благодаря казакам и стеснительному по­ложению Польши свобода православного исповедания повела к тому, что в 1650 - 1670 годы почти все униатские церкви в Пинске и его повете снова возвратились к православным.

Это время было самым цветущим периодом существования Пинского Богоявленского монастыря. Кроме того, что он был вновь обстроен, обнесен оградою и в нем построена другая цер­ковь, от этого времени сохранилось еще в пользу его много завещаний и дарственных записей на дома, плацы, целые селения и на людей.

Можно без преувеличения сказать, что Богоявленский монас­тырь был одним из богатейших в Литовской Руси второй полови­ны XVIIвека.

Со времени Андрусовского перемирия (1667) польское прави­тельство для усиления своего ослабленного государства всеми мерами стремится окатоличить православный здешний народ через приведение его в унию. Как вводилась уния, об этом свиде­тельствует следующее небывалое в истории насилие над право­славными города Пинска.

В первых числах февраля 1722 года в предместье Пинска, где находился вновь выстроенный дворец Вишневецкого, празднова­лась шумная свадьба: хозяин выдавал замуж двух своих дочерей. На празднества съехался цвет польского дворянства; были и ду­ховные особы - луцкий бискуп Рупиевский и пинский униатский епископ Годебский. Свадьбу справляли так шумно, как могли толь­ко польские паны в доброе старое время. Когда рекой лилось вино, в разгоряченные им панские головы входит мысль об обращении в унию православных, и вот пьяная толпа вооруженных шляхтичей, призвавши на помощь отряд рейтеров с артиллерией, во главе с латинским и униатским епископами напала на ничего не подозре­вавший Пинск. Отобрали православный монастырь, Феодоров-скую церковь, били священников, монахов, отняли все пожитки, вы­гоняли нагайками из домов, стараясь всеми мерами принудить к унии. Подробно изображая это варварское насилие русскому пра­вительству, игумен пинский писал: «яковое же бысть беззаконие от них творимо в тех церквах: поругание святынями, биение мона­хов и прочих людей, клич, вопль, рыдание и плач, описати исповести нет возможно». В следующие два дня поляки распространили свое насилие на весь Пинский повет и обратили в унию до 20000 человек, а все православные церкви были переданы канцлером Вишневецким униатскому пинскому епископу Годебскому.

На такое насилие игумены пинских Богоявленского, Купятицкого и Новодворского монастырей пожаловались русскому мини­стру в Варшаве князю Долгорукому, который донес о случившем­ся русскому двору и польскому правительству, прося об удовлет­ворении. Благодаря заступничеству и влиянию русского правитель­ства в 1723 году был послан в Пинск русский комиссар Рудаковский с указом короля об отобрании от униатов церквей и монас­тырей. Узнав о его прибытии, 4 февраля православные собра­лись в количестве более 1000 человек, и когда были принесены отобранные от униатов церковные ключи, то толпа с зажженными свечами, при звонах колоколов, в сопровождении прибывших 12 иеромонахов торжественно с пением двинулась к своим храмам, в которых тотчас же началось богослужение.

После этой победы, одержанной православными во главе с Пинским Богоявленским монастырем, последний получает особен­но важное значение в церковно-исторических судьбах не только города Пинска, но и обширной Пинской области: он становится самой дорогой святыней для православных Пинска, охранителем их отеческой веры и светлым маяком православия на Полесье.

Главными деятелями в нем являются православные братчики и настоятели. Последние еще ранее были отличены константинополь­ским патриархом, а потом киевскими митрополитами перед игу­менами других монастырей. Они исполняли обязанность офи­циалов (благочинных) в Пинской униатской епископии, им были подчинены все находившиеся в ней православные церкви, поче­му они титуловались пинскими, туровскими и давидгородецкими.

Внешним знаком их отличия было платье фиолетового цвета и золотой крест. При своем значении пинские игумены являлись деятельными защитниками и охранителями православия. Не го­воря о нравственном влиянии их на пинскую паству, особенно нуждавшуюся в духовной поддержке среди различных притесне­ний и гонений за веру, они при помощи братства восстановляли древние православные церкви, испрашивая дозволения на это у польского правительства, не давали униатам овладевать право­славными церквами, а когда те овладевали насильно, то игумены пинские искали защиты против насилия у русского правительства. Но больше всего им пришлось бороться и вынести за свой мо­настырь. Действительно, чего только не делали с ним, каких обид и насилий не совершалось над ним. Перечисление этих обид за­няло бы много места.

Мужественно перенося тяжесть гонений, Богоявленский мона­стырь не переставал быть опорой и центром православия на По­лесье. В половине XVIIIвека в ведении его находилось до 20 при­ходских православных церквей, составлявших давидгородецкую протопопию.

Что представлял собою этот многострадальный монастырь и его братия за это время, об этом свидетельствует монастырская ведомость 1766 года. Из нее мы узнаем, что монастырь находил­ся на месте своего второго построения - на северо-западном конце города, был обнесен оградою, за которой были монастырские стро­ения, кладбище и две деревянные церкви: большая во имя Бого­явления примыкала к южной стороне монастыря и, как приход­ская, имела вход с улицы; другая меньшая трапезная, во имя Ни­колая Чудотворца, находилась внутри монастыря. К монастырю была приписана приходская Феодоровская церковь. Братия со­стояла из игумена (Феофана Яворского) и четырех иеромонахов. Содержание монастырь имел от пахотной земли (17 десятин), от прихожан в год поступало до 700 польских злотых (75 руб.) и «юрисдики» (пожертвованные дома числом 13) приносили 40 зло­тых (5 руб.) годового дохода. Когда через 27 лет после этого мо­настырь был передан в ведение всероссийского Святейшего Си­нода, то по внешнему виду монастырская церковь и келья были «очень ветхи». Через три года отпущен был казенный лес на возведение строений, но не было средств начать постройку, так как монастырь был очень беден.

Положение монастыря еще более ухудшилось, когда в 1796 году приписная к нему Феодоровская церковь была обращена в приходскую. В то же время отобрана была от униатов захвачен­ная ими большая иезуитская церковь и также сделана была пра­вославною приходскою. Так образовались в Пинске два прихода, и монашествующим от преосвященного Иова, второго епископа минского, вышло запрещение «вмешиваться в исправление треб».

В защиту своего монастыря выступило не прекратившее еще тогда своего существования Пинское братство. Братчики слезно просили преосвященного возвратить приход монастырю: но так как это послужило бы объединению приходских церквей, то пре­освященный Иов подал в Св. Синод проект, в котором предлагал монастырь совсем закрыть, церковь его обратить в кладбищен­скую, а из келий сделать квартиру для Феодоровского священ­ника.

Вместе с этим проектом в Св. Синод же пошло и прошение Пинских братчиков. В нем, выясняя, как дорог для Пинска Бого­явленский монастырь, со стародавних времен охранявший веру православную и служивший местом вечного успокоения для «бла­гочестивых» пинских жителей, братчики просили оставить по-прежнему монастырь. Это хотя малограмотное, но трогательное прошение было уважено, и Св. Синод «ввиду большой привер­женности к монастырю пинских жителей» оставил его и присо­единил к нему кладбище как источник доходов.

Но едва прошло после этого два года, как 22 мая 1799 года во время большого пожара в Пинске, истребившего три четверти его домов, Богоявленский монастырь был совершенно уничто­жен огнем, после чего монахи были переведены в Дятловицкий монастырь, а Пинский объявлен закрытым.

Но этим не оканчивается его история: он снова чудесно воз­ник из пепла и уже 100 лет продолжает свое существование под ведением Св. Синода.

В то время, с перенесением кафедры из Слуцка в Минск, было найдено необходимым обратить в кафедральный собор церковь Петропавловского Минского монастыря, а последний пе­ревести в другое место. Прося разрешения на это у Св. Синода, преосвященный Иов указывал на поиезуитские пинские здания, как наиболее подходящие для этой цели. Здания эти (костел и монастырь с коллегией) были выстроены для иезуитов еще в 1633 году князем Альбрехтом Радзивиллом. Когда иезуиты были из­гнаны из Речи Посполитой, их пинские здания были приобрете­ны униатами (1787г.): костел обращен в униатскую кафедру, кол­легия в монастырь.

В 1795 году, когда униаты пинские перешли в православие, их церковь обращена в соборную во имя Рождества Богороди­цы, а монастырь отдан под присутственные места и училище.

Св. Синод согласился с мнением преосвященного и поста­новил: «Петропавловский Минский монастырь перевести в г. Пинск с переименованием его, на место сгоревшего, Богояв­ленского, обратить для него тамошнюю соборную Рождество-Богородичную церковь со строениями и имениями, а земли, при­надлежавшие Богоявленскому монастырю, причислить к Феодоровской церкви, которую именовать соборной». Во исполнение такого распоряжения Св. Синода архимандрит с братиею и пе­реместился в Пинский Богоявленский монастырь из Минска 29 мая 1800 года.

Таким образом, по воле Божьей совершилось так, что сго­ревший монастырь будто не прекращал своего существования. По-прежнему он остался древним, знаменитым Пинским монас­тырем, святыней всего Полесья.

Теперь монастырь числился уже первоклассным, имел уве­личенный штат и содержание. В нем было 13 монахов и по шта­ту (1797 г.) он получал 1753 руб. на ремонт и содержание мона­стыря. И с земель, плацов и домов более 1000 руб. Такое обес­печение монастыря преосвященный Иов нашел излишним и в 1802 году доход с пинских домов был отдан причту кафедраль­ного Минского собора, впрочем, через 4 года содержание для братии было увеличено, по примеру Виленского монастыря, по­лучаемых с аренды имений и юрисдик.

Благодаря хорошему содержанию, Богоявленский монастырь скоро имел уже запасной капитал и все более и более принимал величественный вид. Когда в1807 году от начавшегося с еврей­ского «пришколка» пожара сгорела крыша на монастырской цер­кви и повреждены были купола, то Св. Синод «для сохранения древности и знаменитости монастыря» испросил у Государя об отпуске 14000 руб. для устройства железной крыши.

Крыша эта и купол пострадали немного при нашествии фран­цузов, посетивших в 1812 году Пинск, но повреждения скоро были заделаны. За это время у монастыря явился новый источник до­ходов, который начали доставлять пристроенные (1809 г.) к мо­настырской стене лавки, арендаторы и строители которых, кро­ме арендной ежегодной платы, обязывались поддерживать мо­настырскую ограду и монастырские подвалы, доставлявшие иног­да до 500 рублей в год.

В 1842 году Пинский Богоявленский монастырь обращен был во второклассный. На содержание его назначено 2220 руб. и 16 человек штатных служителей из казенных крестьян. Кроме того, в Минском и Пинском уездах за ним числилось 670 десятин зем­ли. Благодаря своему сравнительно хорошему обеспечению, мо­настырь мог воздвигнуть новые строения. Так в сороковых годах здание бывшей иезуитской аптеки было перестроено в зимнюю монастырскую церковь.

В те же годы весь монастырь покрыт железной крышей вме­сто гонтовой, а назад тому лет пятнадцать главный купол цер­ковный из готического переделан на византийский стиль.

Теперь это одна из величественнейших церквей Северо-Западного края. Древние готические башенки, служащие теперь колокольней, доселе не утратили своего первоначального изящества. Внутри храма своды его опи­раются на 6 массивных колонн с красивыми капителями. В храме целы об­ширные хоры, где помещался орган, целы и голосники, дающие чудный ре­зонанс. Стены храма не имеют живописи. Образа, иконостас и церковная утварь не блещут богатством, но зато в нем есть древние вещи, говорящие о славном прошлом монастыря и связывающие настоящее торжество пра­вославия с периодом его гонения.

При входе в храм невольно бросаются в глаза находящиеся над престо­лом прекрасные фрески XVIIвека, изображающие воскрешение сына наинской вдовы.

Сохранились два потира XVII века, с надписями, характеризующими чув­ства пинчан к своему братскому монастырю. Сохранились древние образа и между ними местно чтимая чудотворная икона Божьей Матери, старинные картины, ризы, рукописи и небольшой архив.

Возрастая и украшаясь сообразно укреплению православия в присое­диненном Западно-Русском крае, Богоявленский монастырь не переставал служить тем задачам, которым он служил в прежние времена. Им, как мы сказали, содержались аптека и училище, сначала светское, а в 1848 году было переведено из Ляданского монастыря духовное. Одно время он был по-прежнему центром духовного управления. Когда в 1789 году был аресто­ван и заточен в Ченстоховскую крепость первый епископ минский Виктор Садковский, польским правительством в Пинском монастыре была собрана в 1791 году известная «пинская конгрегация», имевшая своею задачею уч­реждение польской национальной церкви. Для временного православного церковного управления в Польше была установлена при том же монастыре «наивысшая консистория», заведовавшая всеми православными церквями и монастырями края.

Замечательно, что всегда обитавший в монастыре дух православной рев­ности и стремление к истовому православию сказался и в этот тяжелый мо­мент. Игумен монастыря Георгий Яновский отказался явиться на конгрега­цию и повиноваться консистории, считая ее незаконным учреждением: «нам, говорил он, нужно стараться, прежде всего, о высвобождении архиерея на­шего, а когда он прибудет, то само собою при нем и консистория будет, как в Великой и Малой России везде учреждено».

Этот ревнитель православия был объявлен противником короля, лишен игуменства и потерпел много мучений. С присоединением Полесья и всего края к России в 1793 году бывшее прежде при Пинском монастыре духовное правление было преобразовано в казенное учреждение с заведением в нем порядка, «российским судебным местом установленного». Оно много содей­ствовало делу первого воссоединения униатов и восстановлению правосла­вия на Полесье.

Такова краткая история одного из знаменитейших монастырей С.-Запад­ного края, не изменившего православию во все время своего существова­ния. История его есть вместе летопись судеб православия во всем обшир­ном Полесье. Мы видели, как бурным потоком пронеслась там уния, унич­тожая все православное и неоднократно пытаясь стереть с лица земли и Пинский монастырь.

Но хранимый Божественным Провидением, он не переставал быть не­угасимым светильником православия, хранителем православно-народной жизни края. Вокруг него сосредотачивались главные защитники отеческой веры - братчики. В нем был источник духовного просвещения - школа, за его оградой находились приют для бедных, госпиталь для больных и усы­пальница для почивших православных».

Поделиться статьей в социальных сетях: