На пинских фабриках встречаются помимо чернорабочих также и ремесленники, бросившие свое ремесло и хозяйскую самостоятельность и перешедшие в положение наемных фабричных рабочих. Таких ремесленников: шорников, сапожников, красильщиков, плотников и т. п. на фабрике фанер и деревянных гвоздей, а также на спичечной — по 30—40 человек. Эти факты, сами по себе мало говорящие, приобретают, однако, особое значение, если сопоставить их с констатированными в предыдущих очерках явлениями перепроизводства ремесленников в одних и тех же отраслях ремесел и вытеснения последних крупным производством. Заработок в 4—5 р. в нед[елю], получаемый рабочим на фабрике в качестве наемного рабочего, кажется ему более выгодным, нежели работа самостоятельная. Эти явления, столь часто наблюдаемые в промышленных пунктах черты оседлости, не могут не заставить призадуматься над* процессами, совершающимися в недрах экономической жизни еврейского населения западных губерний.

Помимо фабричных рабочих в Пинске, как в пчелином улье, копошатся трудолюбивые ремесленники и всякие чернорабочие при нагрузке и выгрузке судов, барж и плотов. Летом вся набережная р. Пина густо покрыта грузчиками, гонщиками плотов, матросами и т. п. Нет лишь еврейских бурлаков, а то, вероятно, пустынные берега Пины не раз оглашались бы еврейской «песней, подобною стону», в которой вылилась бы не только скорбь бедняка, но и скорбь вечного скитальца, знающего лишь мачеху-отчизну...

Вблизи спичечной фабрики и фабрики фанер и сапожных гвоздей ютятся ветхие покосившиеся деревянные домики, густо населенные пинскими рабочими и ремесленниками. Эти нередко едва заметные над землей, полусгнившие избушки тянутся вдоль труднопроходимых в дождливую пору грязных, лишенных какой бы то ни было растительности, серых и непривлекательных улиц. Внешний унылый вид этих жилищ дает лишь слабый намек на ту обстановку, на те условия, при которых день за днем в течение многих лет влачит свое безотрадное существование пинский трудящийся люд.

Люди разных профессий приютились под этими низкими, угрожающими обрушиться гнилыми крышами. Здесь можно встретить чернорабочих, фабричных обученных рабочих, столяров, извозчиков, портных, булочников, нищих и др. Как видно из таблицы, в низкой тесной ком-нате можно встретить семью в 5—8 душ. Если у такого квартиронанимателя дома работают еще ученики или подмастерья, то число дневных обитателей значительно возрастает.

Дороговизна квартир побуждает квартиронанимателей, имеющих свободный угол за деревянной перегородкой, в котором не неиспользуется огнезащита деревянных конструкций, отдавать его в наем целым семьям и одиноким мужчинам и девушкам, 

Трудно встретить квартирку из 2 комнаток (в числе коих одна большей частью — кухня), в которой у квартиронанимателя не было бы жильцов, семейных или одиноких.

Так, в квартире из 2 крохотных комнаток и кухни мы встретили 2 семьи в 9 душ и 4 жилиц — девушек. Извозчик — квартиронаниматель помещается сам со своей женой и 3 детьми в одной комнатке, в другой поселилась другая семья в 4 души, а в кухне лишь по ночам спят фабричные девушки. За всю квартиру извозчик платит 45 р. в год. От жильца он получает 20 р. в год и от девушек за «углы» — по 60 к. в неделю. Эти девушки спят на лавках в кухне, и трудно представить себе, как они размещаются в этой конуре, большая часть которой занята печью и через которую проходят все обитатели квартиры. За это лишь, что девушка ночует в «квартире», она платит 2 р. 40 к. в месяц, между тем как за 36 р. в год можно нанять полную квартиру из комнатки и кухни. Здесь, следовательно, строго проводится правило, что чем меньше удобства, света, простора и воздуха — тем дороже обходится квартира. В то время как квартиронаниматель, рабочий на лесопильном заводе, из своего месячного заработка в 16 р. платит за квартиру 3 р., т. е. около 1/5 своего бюджета, работница, снимающая лишь «угол» для ночлега, расходует из месячной заработной платы в 6 р. 2/5 своего месячного бюджета, т. е. 2 р. 40 к.

Теснота и дороговизна жилищ выработала у пинского рабочего люда особую приспособленность. Так, в кроватях, рано утром покинутых ушедшими на работу рабочими, можно днем встретить спящими тех работниц, снимающих «углы», которые работали во время ночной смены. Впрочем, им, очевидно, не всегда удается выспаться, так как детский шум и дневное оживление в значительной мере нарушает их покой. Кроме того, нередко нужда заставляет их несколько часов своего отдыха уделять также какой-либо домашней работе, как, например, шитью, вязанью и т. п.

Как видно из таблицы, в описываемом рабочем квартале квартира, состоящая из комнатки и кухни, большую часть которой занимает печь, обходится в2р.50к.,3р.и4р.в месяц (без отопления). Такая квартирка вмещает в себя около кубической сажени воздуха, которым ночью, когда все обитатели в сборе, дышат около 5—8 человек. Зимой квартиры отапливаются самими квартиронанимателями, что обходится им в 20 к. в неделю. Так как средний месячный заработок фабричных рабочих колеблется от 12 до 20 р., то квартирная плата составляет в среднем 1 /4 — 1 /5 всего бюджета любого семейного рабочего (см. таблицу).

Квартирная плата взимается домохозяевами вперед за целый год, по местному выражению «сгуру». Конечно, рабочему, зарабатывающему 3—4 р. в неделю и имеющему семью в 5—7 душ, нелегко уплатить сразу 25, 36, 45 р. и т. д. Невольно приходится обращаться к ростовщику и выплачивать «вохер». Заняв какую-либо сумму у ростовщика, должник еженедельно погашает как самый долг, так и проценты. Расчет ведется следующим образом: за 100 р. каждую неделю должник платит 2 р. 24 к., из коих 2 р. — в счет погашения долга, а 24 к. — проценты.

Все внутреннее убранство квартир составляют деревянный стол, кровать, несколько табуреток и изредка диван. Постаревшие грязные стены, лишь кое-где увешанные портретами знаменитых еврейских раввинов и филантропов (ковенского раввина, виленского, Монтефиоре и др.), грязные полы и отсутствие чистого белья на кроватях все это резко бросается в глаза при входе в эти зарытые в землю избушки. Днем, когда все их обыватели уходят на разные работы, в комнатах не чувствуется той духоты, того спертого воздуха, которым, несомненно, полны эти лачуги, когда все жильцы их погружаются в сон. Тогда на каждого спящего нередко приходится до 1 /2 куб. саж. помещения, полного зловониями и испарениями от грязных и мокрых лохмотьев, называемых платьем. Значительно чаще, однако, мы встречали от 1/10 до 1/5 куб. саж. на душу.

Мы не видели в этом квартале семейств, которые помещались бы более чем в одной комнате; если в квартире оказывалось несколько каморок, то они отдавались, как было уже упомянуто, внаймы. Здесь спят неразделенные стенами родители и их дети, мужчины и женщины, родственники и совершенно чужие — без различия пола и возраста. Надо предположить, что под гнетом нужды здесь вырабатывалась своя мораль, свои правила приличия.

Эти краткие сведения дают лишь слабое представление о тех нездоровых и отвратительных условиях, при которых живет пинская трудящаяся масса. В описанном квартале жилищные условия значительно лучшие, нежели в так называемых «Глинищах», где скопилась вся нищета г. Пинск. Когда пинские жители хотят изобразить крайнюю степень нищеты и обездоленности, они называют «Глинищи».
 

Книжки Восхода. 1900. № 10